Приколы нашего городка.

Нашла случайно в интернете приколюшки про Верхнезейск. Лежали с Вовой на полу часа два - байки из склепа... "стилист Пчёлкина", "человек-паук Дордя", "неверная т. Валя Юферева" и чудо мэр ... читаем!


"ЧЕЛОВЕК - ПАУК"))

Следующая станция — Верхнезейск. Поселок находится южнее железнодорожного моста через Зейское водохранилище. По местным меркам приморский город, население — полторы тысячи человек. Перед зданием вокзала памятник рядовому железнодорожных войск, погибшему в июле 1984 года, спасая понтонную переправу через реку Мульмугу. А вся железнодорожная ветка — памятник забытой уже войне человека с природой, которая давно проиграна. Здесь строили индустриальное будущее, которое мгновенно превратилось в прошлое. БАМ напоминает какую-то физическую аномалию, тут нет ощущения настоящего времени. Так будет выглядеть мир после глобальной катастрофы или ядерной войны: старые хрущевки посреди лесотундры, которую пилят коммунисты-корейцы. Но русские все равно не сдадутся.
Асфальтовые дороги Верхнезейска превратились в пыль, которую ветер постоянно закручивает в небольшие смерчи. Один из них внезапно трансформируется в пожилую Валентину Альбиновну. Она местный изгой, потому что адвентистка седьмого дня. Валентина Альбиновна здесь одна такая. У нее есть сын, он инвалид и пьет. Живет вместе с мамой в однокомнатной квартире. Его бывшая жена не разрешает бабушке встречаться с внучкой из-за религиозных разногласий. Поселковые мальчишки иногда издеваются над адвентисткой и бросают в нее камни. Кто-то из тех, кто постарше, однажды стрелял в нее из ружья, но промахнулся. Логика ее жизненного выбора абсолютно непонятна — создается впечатление, что она жертвует собой просто для того, чтобы у остальных был общий объект для ненависти. Кстати, медосмотр показал, что она здорова.
Мы трясемся в «Ниве» мэра Верхнезейска Владимира Натрасенюка. После обеда он заехал за врачом-невроло­гом Аркадием, чтобы показать ему больного, у которого отказали ноги. Мэр нервничает и предупреждает нас, что больной будет на него жаловаться (хохма: знает собака, чьё сало съел!)
— А вы ему помогите, он и не будет на вас жаловаться, — говорю мэру.
— Так он хочет квартиру и коляску для инвалида. Где я ему это все достану? И так все для него, врача вот ему везу.
Мэр уже знает, что мы встречались с адвентисткой, и расспрашивает, что она про него сказала (боится, шельмец). Не успеваю еще ничего ответить, а он уже признается, что не уделяет ей должного внимания. И вообще, сын у нее алкоголик, а сама она неверная (шкодит малёха).
— Поди гадостей про меня наговорила? — глава города задерживает дыхание в ожидании ответа.
— Она сказала, что вы хороший.(когда спит зубами к стенке)
Мэр с облегчением выдыхает. Наверняка у них с адвентисткой не лучшие отношения, но она в поселке хоть и изгой, но свой, а мы — из внешнего мира. Неверная оказалась верной и своего главу чужакам не сдала.(то-то же!)

Инвалид Сергей Дордя (ещё один брат и сват "во Христе", под управлением Щербины) живет в старом бараке без водопровода и отопления. Его верхняя половина занимает активную жизненную позицию сопротивления администрации, болезни и суровой жизни. На обездвиженный овощ Сергей не похож — скорее на человека-паука. Перемещается по дому ползком с помощью рук. Его тело в тюремных татуировках. Он бывший зэк. Травму позвоночника получил на зоне где-то в центральной части России. Когда вышел на волю, приехал в Верхнезейск к родст­венникам. Здесь, в бараке, они и бросили его помирать. Но помирать ему не хочется, поэтому он решил стать занозой в жизни главы города. Пишет письма губернатору, в областные газеты, Путину и Медведеву — другого выбора у него просто нет. Как он здесь выживает, неясно. Натрасенюк ему картошку привозит.
— Вы не переживайте, — шепчет мне на ухо мэр, — найдем ему квартиру. Только подождать надо.
— Чего подождать?
— Когда свободная будет. Вот бабушка какая-нибудь умрет, мы его и переселим.
Бывший зэк Дордя — супергерой нашего времени. Он не может ходить, но у него есть сверхспособность — выживать, когда уже нет никакой надежды выжить. То, что ему приходится дровами отапливать свой барак, еще не беда. Дело в том, что по закону он не инвалид. Он хоть и ползает на руках по деревянному полу, но заключения медэкспертизы у него нет. За ним нужно ехать в Тынду.
В Верхнезейске есть своя больница. Огромная и пустая. Когда поселок строили, то планировали, что здесь будут жить сорок тысяч человек. Сейчас больница напоминает опрятную бабушку: чистая, аккуратная и безнадежно отставшая от времени. В ней работают четыре врача и лежат три пациента. Государство за больницу уже не в ответе, теперь она на балансе РЖД. Обслуживание ведется по полисам, поэтому на оборудование и ремонт денег не хватает: в поселке всего полторы тысячи человек. Аптека, в которой можно бесплатно получить лекарства по рецептам больницы, находится в Тынде. Тем не менее это лучше, чем ничего. Есть врач-педиатр, травматолог, гинеколог и хирург. У них здесь роль спасителей.

В кабинете главного врача Веры Гладышевой висит портрет президента, рядом лик Богородицы. Сразу видно: главврач и есть гинеколог.
— Почему у вас всего три пациента? Остальные все здоровы?
— Кто-то дома болеет, сюда на процедуры приходит. С тяжелыми заболеваниями стараемся отправить в центральную больницу. Да и хорошо, что всего трое, — главврач улыбается. — Чем меньше, тем лучше.
Из четырех врачей двое в этом году уходят на пенсию. Вера Гладышева из той самой половины. Продолжать работать она не собирается. Пенсия для нее — свобода.
— Молодые врачи сюда не стремятся, — говорит Вера, — им нужно все и сразу. А здесь только ничего, которого еще нужно дождаться.
Как только она освободится, сразу уедет в Питер, к детям. Навсегда. Будет ходить в театр, гулять по проспектам, посещать музеи. А сейчас главный врач торопится к парикмахеру Лене Пчелкиной — она еще один местный супергерой (отпад). Если главврач Вера опоздает к стилисту Лене, то в следующий раз шанс постричься у нее будет только через неделю. Лена Пчелкина — единственный парикмахер на всю ветку, ее график расписан на долгое время вперед, и завтра она уезжает стричь в другой поселок. Нам увидеть Лену Пчелкину в Верхнезейске не суждено: «Матвей Мудров» отходит через пятнадцать минут.