)))
Ум сельсовета заходил за разум. Сидя без сил у себя в кабинете, Натрасенюк чувствовал, что фокусы с разоблачением будут иметь
продолжение. На улицах Верхнезейска слышались улюлюканье и свист. Дамы, обманутые "фирмой поганого
Фагота", выйдя из интернета одна за другой оказывались в нижнем белье. Натрасенюк знал, что придется ему одному пить горькую чашу ответственности, ведь надо было звонить, сообщить о происшедшем, просить помощи,
отвираться, валить все на Щербину, выгораживать самого себя. В верхнезейском театре
все стихло, он понял, что остался один. И здесь ему показалось, что из
двери кабинета потянуло вдруг гниловатой сыростью... (или не показалось?) Дрожь прошла по его спине. А тут еще ударили... часы и стали бить полночь.
Раскрылась дверь, и в кабинет бесшумно вошли люди с удостоверениями в руках. - "Боже,
как вы меня испугали!" Страх поначалу исчез. Натрасенюк даже
обрадовался и стал расспрашивать. Ему отвечали что поступили "непонятные" телеграммы "туда", а там быстренько
разобрались. Мастикова подробно описывала паскудства, происходившие в сельском совете и на Простоквашино.
Словом, темный ужас. Полнокровный обычно мэр был теперь бледен меловой нездоровой бледностью, а на шее
у него в душную ночь зачем-то было наверчено... кашне. Появилась у
него и новая отвратительная манера присасывать и причмокивать... Что-то
еще жгуче беспокоило Натрасенюка, но что именно? И
тут вдруг его глаза округлились: на полу была видна тень от спинки
кресла, а над спинкою на полу не было теневой головы работника ФСБ. "Он не
отбрасывает тени!" - мысленно вскричал Натрасенюк. Воровато
оглянулся... и понял, что открыт. "Догадался, проклятый ?!
Всегда был смышлен", - злобно ухмыльнувшись в лицо, проговорили сотрудники. Он быстро отпрыгнул к двери и закрыл ее на замок, отступая к окну, а в окне, заливаемом луною, увидел...
лицо наглой девицы, которая работала с населением, и ее голую руку, просунувшуюся в форточку...
Рама стала открываться. Натрасенюк слабо вскрикнул,
прислонился к стене, и портфель выставил вперед, как щит... Рама...
распахнулась, но вместо... аромата лип в комнату ворвался запах погреба. Наглая девица вступила на подоконник. А ведь Натрасенюк и раньше отчетливо видел пятна
тления на ее груди. Дикая ярость исказила лицо девицы... Крик петуха повторился, девица
щелкнула зубами, а обесцвеченные Блондексом ее волосы поднялись дыбом. С третьим криком
петуха она повернулась и вылетела вон. И вслед за нею... выплыла медленно
в окно и депутат Лычагина. В ту ночь в отделение один за другим прибывали новые
пациенты. Сначала привезли Лычагина, который плакал и умолял
вернуть ему голову, затем по соседству с ними поместили и Евсевлееву. Та поминутно читала молитвы, каялась, что, конечно, грешна,
поскольку много мутила, но исключительно наши, советские, а
валюту в глаза никогда не видела. Еще они кричали, что Мастиков - черт, а Мастикова - дьявол. Верхнезейску снился сон, будто всех граждан
согнали в какое-то место, похожее на огромный театр, и требуют через
громкоговоритель: "Жульё, сдавайте валюту!" Верхнезейск еще долго гудел невероятными слухами. И шепоток: "Нечистая
сила!" слышался повсюду - в очередях, в магазинах и
квартирах... Следствие по делу шайки гипнотизеров и чревовещателей
продолжалось долго.
:)
Комментариев нет:
Отправить комментарий